востоковедение
XXI века
мировой экономики
и мировой политики
Мы, действительно, живем в период кардинальных изменений глобального политического ландшафта, где одни альянсы распадаются и акторы действуют на основе принципов политического реализма, где все больше глобализация уступает регионализации. Бустером для этого тренда стала пандемия Covid-19, а текущее санкционное давление «коллективного Запада» на Российскую Федерацию в связи с началом военной спецоперации на Украине лишь укрепило понимание среди стран ближневосточного региона в необходимости создания устойчивой и максимально автономной политической и социально-экономической системы государства с элементами внешнеполитического балансирования между различными глобальными и региональными центрами силы.
Примечательным становятся изменения в позициях давних союзников западных стран в регионе Персидского залива – Саудовской Аравии, ОАЭ и Катара. Последнее десятилетия отношений между Москвой и монархиями неоднократно подвергались проверке. Так, например, в рамках конфликта в Сирии, монархии активно поддерживали вооруженную оппозицию, что было ассиметрично действиям России, ВКС которой с 2015 года действуют на стороне правительственных сил. Иная ситуация между странами складывалась по «ливийскому кризису» где между КСА и ОАЭ, с одной стороны, и Россией, с другой стороны, выявлялись общие позиции с незначительным отклонениями. Высокую договороспособность Москва и Эр-Рияд показали в рамках соглашения ОПЕК+ от 2016 года, которые и по сегодняшней день позволяют поддерживать комфортные цены и квоты на добычу нефти. За все эти годы, несмотря на ряд разногласий между странами, прагматизм в двусторонних отношениях преобладал. Торгово-экономическое сотрудничество поощрялось властями и демонстрировало стабильный рост и развитие. Партнёрство строилось на взаимовыгодной основе с учетом долгосрочной перспективы.
Все это происходило на фоне растущего влияния и укрепления региональных позиций КСА, ОАЭ и Катара, которые отстаивали свои национальные интересы посредством ведение суверенной внешней политики как в регионе, так и глобально. Это зачастую не устраивало американских и европейских партнеров, привыкших «давать советы и направлять в нужном русле». Поворотным моментом в отношениях с Западом у монархий стали события 2010–2011 гг., которые получили название «Арабской весны». США и страны ЕС подогревали волну антиправительственных демонстраций, а новые политические силы, пришедшие к власти и поддержанные западными партнерами, были настроены не очень-то доброжелательно к власти монархов в КСА и ОАЭ. Таким образом, с учетом последующих деструктивных действий Запада в регионе, наблюдалось охлаждения в отношениях КСА и ОАЭ с ЕС и США. С другой стороны, был Катар, у которого изначально не было разногласий с западными партнёрами. Но приход новой республиканской администрации в США, а также дальнейшая неудовлетворительная позиция для Дохи стран западного блока в период Катарского дипломатического кризиса 2017–2021 гг. также осложнили взаимоотношения с Катаром.
С учетом вышеописанного мы наблюдаем новую специфику в позициях трех монархий по отношению к специальной военной операции России на Украине и к сложившейся геополитической ситуации. На Саудовскую Аравию, ОАЭ и Катар оказывается беспрецедентное давление со стороны США и их союзников. Цель этого шага в том, чтобы монархии подключились к антироссийскому блоку. Но, мы видим, обратный эффект, который выражается в нейтралитете этих стран по отношения к сложившемуся противостоянию между коллективным западом и Россией. Так, например, американская газета The Wall Street Journal сообщала о том, что наследный принц КСА Мохаммед бин Салман и наследный принц ОАЭ Мохаммед бин Зайед отклонили запрос на телефонный разговор президента США Джо Байдена.[1] Согласно данным издания, американский лидер пытался договориться о поставках нефти из монархий в США и на европейский рынок с целью замещения России. Но фактические лидеры КСА и ОАЭ успели переговорить уже с лидером России Владимиром Путиным и выразить свою позицию, которая является довольно приемлемой для России, подчеркнув свою приверженность соглашением ОПЕК+.
Кроме того, представители ОАЭ отказались голосовать по проекту антироссийской резолюции в Совбезе ООН, а КСА подписали с Китаем контракт на строительство НПЗ стоимостью $10 млрд, на котором будет перерабатываться и российская нефть.[2] Что касается Катара, то глава МИД Катара Мухаммед бен Абдеррахман Аль Тани на встрече с российским коллегой Сергеем Лавровым в Москве 14 марта заявил о том, что Катар продолжит свое сотрудничество в торгово-инвестиционной сфере и не собирается конкурировать с Россией на европейском рынке газа.[3]
Таким образом, Эр-Рияд, Абу-Даби и Доха своей политикой рационального балансирования демонстрируют приверженность к сотрудничеству со всеми акторами мировой политики. Текущая ситуация в российской экономике открывает для этих стран потенциально расширенный спектр экономически прибыльных проектов, которым могут пользоваться эти страны.
В свою очередь, в период международной политической турбулентности и роста давления на Россию с Запада, особую приоритетность обретают страны Ближнего Востока. Отказ КСА, ОАЭ и Катара от перехода в антироссийский блок и готовность продолжать сотрудничество открывает для Москвы новый горизонт перспектив. И именно эти перспективы позволяют говорить о несостоятельности политики принудительной изоляции России, которую инициировали США и их союзники.
Резюмируя, следует отметить, что ближневосточный регион не ограничивается для России тремя монархиями в лице КСА, ОАЭ и Катара, но и с другими странами БВСА, отношения с которыми остаются на достаточно высоком уровне благодаря взвешенной и высокопрофессиональной имплементации российской дипломатии и деятельности отечественных специалистов.
.jpeg)
преподаватель Департамента зарубежног...
Комментарии
Добавить комментарий